Церковный деятель Владимир Легойда — о том, почему Московский Патриархат предложил отложить проведение Всеправославного Собора
На 19 июня текущего года на Крите было запланировано открытие Всеправославного Собора. Теперь уже ясно, что высокое собрание православных епископов некоторых Поместных Православных Церквей, которые там, возможно, соберутся, Всеправославным назвать никак не получится. От участия в нем отказались Болгарская, Грузинская и Антиохийская Православные Церкви. Сербская предложила перенести Собор на другое время, а тем временем решить возникшие проблемы. С подобной инициативой выступил и Московский Патриархат. В противном случае наша делегация также не сможет участвовать в критском Соборе — именно такое решение принял в понедельник собравшийся на экстренное заседание Священный Синод Русской Православной Церкви.
Как сложилась такая ситуация и в чем причины отказа от участия целого ряда православных церквей в Соборе, в подготовку которого все Поместные Церкви вкладывали усилия на протяжении более чем полувека, надеясь увидеть в нем торжество братской любви?
Начну с необходимой констатации: соборы — это норма церковной жизни. Каждая Поместная Церковь регулярно проводит соборы, решающие вопросы ее внутрицерковной жизни и отношений с другими церквами. Где-то, в зависимости от сложившейся традиции, в них принимают участие только архиереи, где-то, кроме архиереев, — священнослужители, монашествующие, миряне…
Идея созвать Всеправославный Собор, в котором бы приняли участие все Поместные или автокефальные (административно независимые друг от друга, но находящиеся в евхаристическом общении) Православные Церкви, родилась в начале 60-х годов ХХ века и была продиктована прежде всего желанием засвидетельствовать единство Вселенского православия. Вместе с тем соборы такого масштаба не проводились уже более тысячи лет, и за это время успело накопиться немалое количество содержательных вопросов, требующих обсуждения. Да и регламент созыва и проведения таких встреч в современных условиях требовал тщательной подготовки — в подобных вопросах мелочей не бывает.
Русская Православная Церковь в самого начала принимала активнейшее участие в предсоборной работе, которую тогда возглавлял митрополит Никодим (Ротов), чьим секретарем в свое время был Святейший Патриарх Кирилл. В 1960-х на повестку дня готовящегося Собора предполагалось вынести целых сто тем. И нашей Церковью все эти темы были полностью отработаны. Русская Церковь, кстати, была единственной, кто столь содержательно потрудился над каждой из них. К сожалению, к концу 1970-х годов перечень вопросов для рассмотрения на Соборе был сокращен до… десяти. Такое радикальное изменение не могло радовать Московский Патриархат, но стремление провести все-таки Великий Собор и продемонстрировать единство православия было сильнее.
На протяжении последующих лет неоднократно возникали всё новые препятствия и паузы в предсоборной работе, связанные с различными обстоятельствами как международного, так и непосредственно межправославного взаимодействия, поэтому прошедшие 55 лет нельзя назвать годами непрерывной подготовки Собора. Что касается тем, то их на повестке дня осталось всего шесть. Поскольку все они формулировались еще в 1960-е годы, назвать их наиболее актуальными и насущными сегодня нет возможности. Да, в их число входят важные (и, кстати, вызвавшие больше всего споров) «Миссия Церкви в современном мире» и «Отношение Православной Церкви с остальным христианским миром». Однако среди тем нет таких актуальных вопросов, как гонения на христиан в современном мире, кризис семьи, биоэтика…
Кстати, о спорах: проекты шести документов были опубликованы после предварительного утверждения их главами Церквей в январе этого года. Опубликованы по настоянию Русской Церкви — для обсуждения в Поместных Церквах. Это обсуждение показало, что тексты далеко не идеальны: целый ряд Церквей, включая Русскую, направил свои поправки, которые планировалось обсудить и по возможности внести до Собора — регламент исключает соборную дискуссию. Подобная ситуация с темами также вызывала много споров и вопросов, но и здесь Русская Церковь попыталась гармонизировать разные подходы и услышать всех. Всё для того, чтобы Собор мог состояться.
Наша Церковь активно участвовала в обсуждении формата готовящего мероприятия. Например, мы предлагали, чтобы в Соборе — раз уж он должен был стать первым такого масштаба событием за многие столетия — приняли участие все епископы всех Православных Церквей, каковых сегодня насчитывается около 700 человек. К сожалению, эта инициатива не нашла поддержки. Единственное, чего удалось достичь благодаря предложениям Русской Церкви, — расширить состав делегаций до 24 членов плюс Предстоятель Церкви вместо 12 изначально планировавшихся.
Таким образом, в процессе предсоборной подготовки мы проявляли гибкость, шли навстречу пожеланиям собратьев из других Церквей, будучи движимы духом православного единства и солидарности и понимая, что Церкви веками существуют в разных исторических и общественных условиях, которые нельзя не учитывать. В общем, делали всё, чтобы состоялся Всеправославный Собор.
Решение Синода Болгарской Православной Церкви от 1 июня об отказе участвовать в Соборе на Крите поставило под сомнение его проведение и всеправославный статус. Среди причин вновь были названы отсутствие в повестке дня готовящегося Собора действительно актуальных и требующих оперативного обсуждения тем, разногласия Церквей по предварительно одобренным проектам документов, невозможность, согласно принятому регламенту, редактировать тексты в ходе работы Собора и др.
Московский Патриархат и в этой ситуации приложил все усилия для благополучного разрешения возникшего кризиса: Синод Русской Церкви на заседании 3 июня предложил созвать и провести экстренное Всеправославное предсоборное совещание, чтобы рассмотреть сложившуюся ситуацию и согласовать проекты документов. Такое предложение было, пожалуй, единственным реалистичным вариантом выхода из тупика, в который заходила подготовка Собора. Однако наше предложение Константинопольским Патриархатом было проигнорировано. Вслед за этим решением Фанара последовали отказы принимать участие в Соборе со стороны Антиохийского Патриархата и Грузинской Церкви, а Синод Сербской Церкви предложил Собор перенести.
Сложившаяся ситуация, в отличие от иных вышеописанных дискуссионных тем, исключает любую возможность компромисса: либо в Соборе участвуют все Церкви, либо он не является Всеправославным — tertium non datur. Неготовность Константинопольского Патриархата вступить в диалог с Церквами, по важным для них причинам отказавшимися от участия в Соборе, нежелание рассматривать предложения по урегулированию ситуации неизбежно, но предсказуемо понижает статус критской встречи, если она всё же состоится, до межправославного совещания, а также ставит вопрос об обязательности принятых там решений для всех Православных Церквей.
И всё же нет нужды преждевременно хоронить единство православного мира. Тысяча лет перерыва — немалый срок, поэтому говорить следует не о смерти соборности (как некоторые поторопились), а о поиске механизмов ее реализации. Пока нет причин драматизировать сложившуюся ситуацию: препятствия, возникшие на пути Собора, серьезны, но при наличии доброй воли и внимательности к озабоченностям всех Церквей могут быть разрешены. Ведь на сегодня нет ни одной Православной Церкви, принципиально выступающей против восстановления роли соборов как нормы межправославного общения. Проведение Всеправославного Собора в будущем не только важно, но вполне возможно. Было бы желание. У Русской Церкви такое желание есть.
«Известия»