О роли веры в культуре, традициях народа и государственной идеологии — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Русской Православной Церкви.
БИТВА ВОКРУГ ИСААКИЯ
— Владимир Романович, на Украине - виток напряженности. Этому есть предел?
— Мы никогда не прерывали своей связи с Украинской православной церковью, с нашими друзьями, коллегами на Украине, поэтому из первых уст знаем, насколько люди там устали от продолжающегося гражданского конфликта. Надеюсь, власти Украины осознают высочайшую ответственность за миллионы человеческих жизней, которые от них зависят, и очень рассчитываю, что они будут руководствоваться Минскими соглашениями.
— В Питере не утихают споры вокруг передачи РПЦ Исаакиевского собора. На фоне этого удивило, как без лишнего шума передан Церкви храм в Казани. Отчего никто не возмущался?
— Конечно, Исаакий — не первая и не последняя передача Церкви ее храмов. Ясно, что главный спор здесь идет не вокруг того, что храм станет опять храмом, а о судьбе музея. Не хочу спекулировать на тему особого вольного духа города трех революций, но есть ощущение, что некие политические силы увидели в этой ситуации благодатную почву для взращивания протестных настроений. Все идет по политтехнологическому сценарию. Да, чудо Монферрана относится к памятникам ЮНЕСКО, но у Церкви имеется опыт сохранения и управления подобными шедеврами архитектуры. Вспомним Новодевичий монастырь Москвы, Троице-Сергиеву лавру — их ансамбли тоже часть Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Но, естественно, мы стараемся слышать людей, действительно обеспокоенных будущим собора, ведь и мы сами относимся к их числу. Об этом вполне определенно сказал несколько дней назад патриарх Кирилл. Подтверждением слов Предстоятеля стал многотысячный крестный ход в С.-Петербурге 19 февраля.
РЕВОЛЮЦИЯ АТЕИСТОВ
— Вы заговорили о городе трех революций. Этот год — год столетия революции. Что он для Церкви: трагедия, а может быть, праздник?
— Не праздник, конечно. Глубинной причиной тех событий, как говорил патриарх Кирилл, стало отступление страны от веры, от Бога. И отступление это началось, конечно, не в 1917 году, а гораздо раньше. Маленький штрих — начало романа «Война и мир»: элита общества говорит на французском, отчасти даже забыв свой язык, отринув свои корни. Долгие века разрыва между элитами и обществом на Руси не было. Но в XVIII веке этот процесс был запущен и с течением времени лишь прогрессировал. В Церкви тоже шли сложные процессы. Скажем, после отмены в 1916 году обязательной ежегодной исповеди в армии через год на нее по велению души пришли лишь 10% солдат. Но без Бога, без веры, без нравственности общество оказывается обреченным. Однако Церковь, несмотря на гонения, выжила. Подвиг ново мучеников стал основой нынешнего религиозного возрождения. Многие люди, оказавшись перед выбором — жизнь и свобода или вера, — выбрали верность Христу. И тогда древняя фраза о крови мучеников как семени Церкви зазвучала с новой силой. Пророческими оказались слова одного из бутовских новомучеников митрополита Серафима (Чичагова): «...И раньше были гонения на христианство, но чем они кончались? Торжеством христианства. Так будет и с этим гонением — оно тоже кончится, и православная Церковь снова будет восстановлена и православная вера восторжествует».
— Понятно, общество не может без Церкви. А политика может? Советником Председателя Госдумы стал представитель РПЦ Александр Щипков. Как это?
— Работа в церковных структурах не означает, что человек не может еще чем-то заниматься. Я вот преподаю в родном МГИМО. Я же там не проповедую, а преподаю философию культуры и журналистику. Поэтому просил бы не искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет.
Идеология вырастает из мировоззрения. А мировоззрение бывает разным: религиозным, безрелигиозным, антирелигиозным, как это было в СССР. Государство в любом случае к чему-то апеллирует — либо к атеизму, либо к религии. Мне, как человеку церковному, ближе, разумеется, последнее. Я говорю не об идеологии какой-либо партии. Обязательность такой идеологии запрещена Конституцией, речь идет об идеологии в более широком смысле. Как писал философ Мамардашвили, идеология — это социальный клей, та общая система ценностей, по поводу которой в обществе есть консенсус. Церковь закладывает некий мировоззренческий консенсус, который составляет основу, а дальше уже можно спорить о пенсионном возрасте, вмешательстве государства в экономику, социальных обязательствах и прочем.
КАК УЧИТЬ КУЛЬТУРЕ
— Под эгидой Минобрнауки подготовлены учебники «основ религий» с 1-го по 11-й класс. Такое массированное присутствие Церкви в школе необходимо?
— Патриарх по предложению Президента РФ возглавил Общество русской словесности. Многие задают вопрос: «В чем тут интерес Церкви?» А интерес в том, чтобы общими силами поднимать образование на должный уровень. Церковь, существуя в общественном поле, конечно, беспокоится о состоянии образования. Мы понимаем: наше будущее закладывается в детских садах и школах. И данный предмет вовсе не Закон Божий, не вероучительная дисциплина, это культурологическое присутствие в школе темы всех традиционных религий России. Человеческая культура возникла в религиозной форме. И в дальнейшем религия всегда играла и продолжает играть важнейшую роль в жизни человека и общества. Потому вопрос, надо ли преподавать детям связанные с религией предметы, для меня вообще не стоит. А как они тогда узнают о своих корнях?
— Но в советское время обучение было сугубо атеистическим, а корни мы свои сохранили?
— Да, благодаря специалистам, которые, несмотря на формальные запреты, читали, познавали, передавали исконную русскую культуру. Это и Лихачев, и Аверинцев, и Лосев, который сам был монахом. Помню, как, будучи студентом МГИМО, пришел брать интервью у замечательного журналиста Артема Боровика, потом трагически погибшего, и заметил в его кабинете «Толковую Библию» Лопухина. Спросил его: «Артем, дорогой, зачем вам эти книги?» А тот в ответ: «Это сейчас предмет моего большого интереса, потому что мне очень сильно не хватает этих знаний, которые ни в институте, ни в школе не были получены».