Об угрозах христианскому миру, роли Церкви в нашей стране и на Украине Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского Патриархата.
— Этим летом на Украине прошел многотысячный православный крестный ход, участников которого чуть не избили националисты. Неужели мы настолько потеряли Украину, что и веры у нас теперь общей нет?
— Уверен, этот крестный ход — самое яркое событие не только в духовной, но в целом в общественной жизни Украины. В нем приняли участие более 100 тысяч человек. Они, объединенные общей верой, прошли через всю страну и соединились в Киеве, несмотря на все сложности и препоны, которые им пытались чинить. Теперь ни у кого нет сомнений, что Украинская Православная Церковь Московского Патриархата — единственная реальная миротворческая сила в раздираемой противоречиями стране. Крестный ход подарил Украине надежду. Патриарх неоднократно говорил, что наступит время собирать камни: между трагически разделенными сегодня людьми должен возникнуть мост — и им окажется вера. Церковь изначально заняла миротворческую позицию: несмотря на все разногласия, на то, что пока люди смотрят друг на друга через оружейные прицелы — это наша паства и она едина.
У ТЕРРОРИСТОВ НЕТ РЕЛИГИИ
— Европу этим летом захлестнула волна терроризма. Среди боевиков-смертников сплошь граждане ЕС. Как же так?!
— В начале XXI века мир неожиданно для себя открыл очередную трагическую страницу истории. После слома биполярной системы международных отношений с непримиримым противостоянием социалистического и капиталистического лагерей, была надежда, что мир станет очень предсказуемым и стабильным. Но, к сожалению, этого не произошло. Оказалось даже, что при всех очевидных минусах, например, постоянной угрозе атомной войны, ушедшая система была чрезвычайно устойчивой. А сегодня на смену «предсказуемому злу» пришел терроризм, беспощадный и непредсказуемый.
Оценивая бесчеловечность терроризма, часто говорят, что у террористов нет «лица»: религии, национальности... Безусловно, никакая мировая религия не проповедует насилие и терроризм. Именно поэтому Патриарх Кирилл говорит, что террорист, какими бы религиозными причинами ни оправдывал свои действия, по сути ведет себя как безбожник. Однако этот факт не отменяет того, что мотивация террористов связана с определенными религиозными воззрениями и традициями. Возьмем, например, 1204 год. Крестоносцы, шедшие освобождать Гроб Господень, разграбили Константинополь, разрушив храмы и монастыри. Безусловно, такие действия никак не соответствуют Евангелию, это искажение Евангелия. Но мы не можем сказать, что крестовые походы никакого отношения не имеют к средневековому католичеству. Поэтому, конечно, понятно, что ислам не проповедует агрессию, но, увы, невозможно не признать, что сегодняшние террористы нередко религиозно мотивированы вполне определенным образом. Поэтому всегда так необходима и важна твердая позиция духовных лидеров ислама по неприятию терроризма. Именно для того, чтобы не ставить знак равенства между религией и лжерелигиозной мотивацией, чтобы не приписывали взгляды небольшой группы людей всей исламской общине.
— Терроризм — это крайнее проявление. Но в Европе есть и иная беда: приехавшие с Востока люди категорически не хотят вливаться в местное общество, всячески подчеркивая свою национальную особенность. Отсюда бойня на Корсике, где местные были взбешены поведением арабов, отказ Швейцарии дать гражданство девочкам, которые отказались ходить с одноклассниками в бассейн...
— Думаю, это проблема краха того, что некоторые политологи называют «проектом Просвещения». XVIII век — век разума, эпоха просвещения. В Европе возникает культ разума, уверенность, что человек сам сможет разрешить все самые сложные вопросы, а Церковь неминуемо будет оттеснена на периферию общественной жизни. Возникает представление о человеке как о некой «нулевой величине», то есть без связи с религией, национальностью, культурой. Это всё, мол, такие вещи вторичные. Потому достаточно создать универсальные условия и законы, и каждый человек вне зависимости от своих корней, образования и прочего легко вольется в это прекрасное идеальное демократическое общество. Такая вот картина замечательного мира для всех стран и континентов, для всех культур и народов. Не вышло. Оказалось, для человека его культура, религия, традиции его предков не являются малозначащими факторами, не являются чем-то второстепенным. Человек не готов поступиться всем этим, более того, он хочет все это сохранить и передать детям. И, скажем, мусульманки вовсе не стремятся сменить чадру на шорты.
КРЕСТ КАК ОСКОРБЛЕНИЕ
— И какой же выход?
— Это и есть главный вопрос современности. Как людям разных традиций и культур жить в мире, не ущемляя прав друг друга, не оскорбляя достоинство друг друга, но уважая и помогая друг другу. Сегодня Европа постепенно отказывается от такой политики толерантности — так, как она понималась вчера. Проблема эта — невероятно сложная. Ведь христиан, например, преследуют не только в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В благополучной Европе вам могут запретить приходить на работу с нательным крестом, так как это якобы задевает нехристан и неверующих. При этом, скажем, никому не придет в голову запрещать носить на работе знаки принадлежности к культуре сексуальных меньшинств. Такой вот современный дискурс ценностей...
Еще одна проблема: Европа попыталась принять инородцев как людей изначально менее образованных, рассчитывая, что те с радостью примут все европейские ценности. Ан нет.
И конец этому противостоянию может быть не самый хороший для ЕС. История учит, что когда сталкиваются две цивилизации, то та, которая себя считает выше и развитей, как правило, проигрывает той, которую она считает стоящей на более низкой ступени развития.
— Папа Римский и Патриарх Кирилл встретились, призвали к миру на ближнем востоке — и где результат?
— Встреча не сводилась к одной этой теме, хотя смею надеяться, что она сыграла свою роль в достижении заключенного потом перемирия.
Еще один важнейший практический результат встречи — в повестке дня мировых СМИ появилась тема преследования христиан в современном мире. Этой темы раньше не было, ее принципиально отказывались признавать. Сегодня на самом высоком политическом уровне всерьез говорят о геноциде христиан.
— Многие наши читатели говорят о том, что в церкви им — сложно, богослужения непонятны, надо долго стоять, почему бы не взять пример в этом плане с католиков? Там тебе и текст молитв на родном языке, и скамейки...
— Да есть скамейки во многих наших храмах — дня стариков, для детей, для немощных. Разве в этом главная проблема? Я вот что хотел бы заметить: в 90-е годы, когда наступила религиозная свобода и миллионы наших сограждан впервые обратились к вере, порой спорили до хрипоты. Но это были именно мировоззренческие вопросы: есть ли Бог, а почему православие, а не буддизм, например. Сегодня в основном все больше про скамейки да пожертвования. Это, увы, проблема современного общества: раньше Библию нельзя было достать, а сейчас в любом книжном десятки изданий Библии, но насколько мы этим пользуемся?
Беседовала: Юлия Тутина